Михаил Владимиров: «Думаю, во мне есть лучшие папины черты»
В его дом почти одновременно пришли горе и счастье: умерла мама, а вскоре родилась дочь… Мы говорим с Михаилом о его прекрасной семье, о маме, знаменитых отце и дяде…
Его дочь София, Сонечка, родилась 31 мая. Он очень ждал этого события. Ждала этого и его мама. Но, как нередко в жизни бывает, счастье и несчастье ходят рядом. За две недели до рождения малышки не стало его мамы, с которой у него была очень тонкая душевная связь. Михаил тяжело переносит потерю. Мы разговаривали с ним сразу после случившегося, он был убит горем…
А после рождения его малышки, позвонив с поздравлениями, я услышала совершенно другой голос, наполненный, живой и… счастливый! Стало понятно: он выдержит, потому что есть ради чего, ради крошечной дочки и жены, которую он просто обожает. А все хлопоты только помогут пережить боль.
«Не могу описать свои ощущения, когда мне сказали, что родилась дочь! — рассказывает Михаил. — Это надо пережить, почувствовать. Не могу найти подходящие слова… Я был рад и счастлив и в первый раз, когда родился сын. Но сегодня, когда я уже в сознательном возрасте и есть опыт, все совершенно по-другому. И я ведь безумно хотел девочку, чтобы эта была папина дочка! Не раз слышал, как об этом рассказывают друзья и коллеги. Я готов ко всему: к бессонным ночам, подгузникам, все равно это все в радость. К тому же мне не в диковинку, и хоть давно это было, такое не забывается. Конечно, тяжело и грустно, что внучку не увидела мама. Но именно то, что радостное событие произошло так скоро, конечно, помогло мне переключиться. И все говорят, что это хорошая примета, когда два таких события происходят почти одновременно. Не потому что «все, что ни делается, к лучшему», нет, а потому что судьба так распоряжается, так раскладывает карты, что на смену ушедшей жизни появляется новая, и это какой-то знак…»
«Я жил через стену со Щукинским училищем»
Ему повезло родиться не в просто знаменитой семье, а в семье с гиперпопулярным отцом — Борисом Владимировым, более известным в 1970-е как Авдотья Никитична из любимого всеми эстрадного дуэта. Ему повезло и с дядей, актером Театра сатиры и «паном Ведущим» из легендарного «Кабачка «13 стульев», Михаилом Державиным. Когда актерство в крови, популярность не заставит ждать, народную любовь он испытал уже после нашумевшего фильма «ДМБ», потом были «Тайский вояж Степаныча», «Испанский…» и «Мексиканский…».
Миша, ты родился в семье артиста, твоя актерская судьба, очевидно, была предопределена. Но, может быть, были другие мысли о профессии?
Конечно, были. Я ведь учился в школе с углубленным изучением немецкого языка, гимназии номер 13, которая находилась во дворе гостиницы «Пекин». Тогда, в 80 — начале 90-х все хотели стать дипломатами, экономистами, юристами. И в нашей школе учились в основном дети дипломатов. В конце 8-го класса нужно было сдавать экзамены, чтобы определить: идти дальше в старшие классы или в ПТУ. А мне как-то это все надоело, и я на экзамене по профилирующему предмету — немецкому языку — «упал в обморок», чтобы его не сдавать! Заявил маме, что мне там неинтересно, и перешел в другую школу. Это была определяющая история: школа была знаменитой, с эстетическим воспитанием, напротив Театра им. Маяковского. В ней когда-то училась масса актеров, и при мне — детей из актерских семей. А жил я в одном доме со Щукинским училищем, там квартира бабушки, а теперь моей мамы, стена разделяет училище и наш дом. Меня там все знали, и я всех знал, потому что играл во дворе, где находится библиотека «Щуки», и частенько залезал в окошко к Алле Борисовне, главному библиотекарю училища, которая до сих пор здравствует…
В общем, все было уже понятно. А потом началась учеба, самостоятельные отрывки, и у меня «покатило». Руководитель нашего курса, царствие ей небесное, Мария Александровна Пантелеева (а курс у нас был звездейший), сказала: «Мишку я все-таки не зря брала!» Так что другой дороги, кроме актерства, у меня все-таки не было.
«Думал ли я, сидя у вас на коленях…»
У отца с партнером Вадимом Тонковым был театр двух артистов, эстрада. И ты видел дядю, Михаила Державина, в Театре сатиры, одном из лучших в Москве. Что тебя тогда больше интересовало?
Когда был жив папа, я с ним ездил на все гастроли, но в том возрасте еще не понимал до конца, что это такое, хотя мне все было интересно. И с четырех лет я постоянно сидел за кулисами в Театре сатиры. Смотрел каждый спектакль «Бешеные деньги». Ольга Александровна Аросева часто рассказывала, как однажды она вышла со сцены (мне было года 4) и спросила: «Ну что, Миш, как тебе?» И я ей ответил: «Ольга Александровна, запутанная вещица!» (Смеется.) Уже потом, будучи артистом театра, я с ней и со Спартаком Мишулиным в спектакле «Неаполь — город миллионеров» играл друга ее сына. Мы оба были бандитами и по сюжету приходили к ним домой, «зажигали», и я хлопал ее по заднице. И как-то я ей сказал: «Ольга Александровна, думал ли я 20 лет назад, сидя у вас на коленях и произнося «запутанная вещица», что буду с вами играть на одной сцене и… хлопать вас по заднице!» (Смеется.) Уже в более сознательном возрасте я смотрел по 150 раз спектакли потому, что мне это безумно нравилось. Повзрослев, я по-прежнему больше всего любил спектакль «Бешеные деньги». Видел и «Трехгрошовую оперу» с Андреем Мироновым…
Общался с ним лично?
У меня с ним связана одна замечательная история. Когда Михал Михалыч меня с ним знакомил (мне было лет 5), я протянул ему руку, а он мне сказал: «Никогда первым не протягивай руку старшим. Вот я с тобой буду здороваться, тогда и подашь». И эта фраза мне запомнилась на всю жизнь. Он умер, когда мне было 11…
А характер у тебя мамин или папин?
Наверное, папин, хотя воспитывал меня МихМих, потому что папа ушел из жизни, когда мне было 12 лет. Думаю, во мне есть лучшие папины черты: организаторские способности, умение придумывать, бегать, что-то искать. Он обладал бешеной энергией. И был явным лидером. По рассказам (а времена тогда были сложные), он мог пойти, допустим, в Министерство связи и, просто открывая дверь ногой, сказать: «Я — Владимиров. Моему другу нужно установить дома телефон». Он пользовался своей славой. А вот Михал Михалыч — никогда. Он очень стеснительный человек. Я вспоминаю, как мы с ним в те годы, прогуливаясь, заходили в Новоарбатский гастроном и продавщицы, кассиры, подмигивая, спрашивали: «Михал Михалыч, вам что-нибудь нужно?» И он всегда отвечал: «Нет, нет, что вы, ничего не надо!» В сознательном возрасте я многое взял от МихМиха: мягкость, деликатность, интеллигентность, отношение к семье, к женщинам. Я МихМиха никогда не видел кричащим или ругающимся! Он вообще не конфликтный человек, не делает что-то специально, просто по-другому не может. Во мне этого, увы, совсем нет, научиться бы. Настя, моя жена, даже говорит: «Вот Михал Михалыч никогда бы не «рванул» так, а ты точно в папу». Но я очень отходчивый (смеется).
Ты чувствовал на себе папину вспыльчивость?
Нет, на меня он ни разу не поднял руку и никогда не кричал. И с мамой никаких громких выяснений отношений, ссор я не помню. Хотя, может быть, меня просто от этого огораживали. У меня было счастливое, безоблачное во всех смыслах детство.
«Когда я с Настей, мне никто не нужен»
Супруга тоже из театральной среды?
У нее два образования: лингвистическое (окончила Университет дружбы народов) и еще одна серьезная академия. Сейчас работает в кинотеатрах с форматом Аймакс. У нее блестящий английский, она очень умная (улыбается). Но для меня важна еще и мудрость в женщине. С появлением Насти в моей жизни многое изменилось. Когда я с Настей, мне никто не нужен. Надеюсь, что так будет всегда. Кстати, я стал ценить, что женщину можно не только любить, но и дружить с ней. Мы можем так болтать! (Смеется.) Но еще и помолчать можем. Для меня на диване в обнимку с любимой смотреть телевизор — такой кайф! Обожаю с ней приезжать на дачу, гулять по лесу. И хочется, чтобы все время так было.
Так тебе никогда не нравились «прелесть, какие глупенькие»?
Ну-у-у… Смотря для чего (смеется). Если в те давние времена и это был гастрольный вариант, то могло быть все, что угодно. А если серьезно, то срабатывает мое фирменное: «Ну, а поговорить?» (Смеется.)
Свой первый поцелуй помнишь?
В школе, лет в семь. Мы с этой девочкой другому мальчику мешком со сменной обувью выбили зуб.
Когда ты впервые влюбился?
Я влюблялся безумно, например, в свою первую жену Олю, в 16 лет. А поженились мы в 18. Это было замечательное время! Когда заканчивали «Щуку», в 96-м, Степа родился. Потом раз — и разошлись…
Сейчас, значит, сыну уже 17. Хочет идти по вашим семейным стопам?
Не совсем, он хочет быть оператором. Не верится, что ему уже 17, а рост у него — уже189! Недавно приходил ко мне в театр, и все удивлялись, что у меня такой сын. Вспоминаю, как я ждал, когда мне будет 30! Мне казалось, что это самый лучший возраст. И вдруг потом все побежало, и — бах, понимаю, что в этом году 38 стукнуло…
Тебя узнают, любят, но ты же видел другую славу. Признайся, такую же хочется?
Честно, никогда таких переживаний не было. Я бывал с папой на стадионе в Звездном городке и в «Лужниках», и видел, как их с Тонковым после концерта выносили на руках. Правда, в обыденной жизни папа с этим меньше сталкивался, потому что это была сценическая маска. В этом интересном мужчине трудно было узнать Авдотью Никитичну. И папа всегда носил с собой в кармане пиджака платочек, который тут же мог все объяснить (смеется). Но при этом я всегда знал, что ты можешь быть четырежды народным и сниматься сутки напролет, а потом полгода ничего не делать. Поэтому я ко всему этому нормально отношусь. Это тоже часть нашей работы. Но я надеюсь, что еще все придет.
Читайте также:
Понравилась статья? Вы можете её распечатать, отправить по почте или поделиться с друзьями в соцсетях: