Анна Стэн: ошибка на миллион

 

Ее всю жизнь окружали мифы. Один из них – будто бы настоящее имя Анны Стэн – Анель Судакевич. Якобы было две Анели Судакевич в немом российском кино, и одна Анель уехала в конце 1920-х годов в Германию, а затем в Голливуд. И там стала первой конкуренткой Греты Гарбо. И это – еще один и главный миф Анны Стэн.

История мирового кино знает немало судеб звезд, которые ослепительно вспыхнули — и быстро, стремительно сгорели. Как правило, судьбы тех, кого фортуна поманила, но отвергла, были трагическими: неудавшиеся актеры находили утешение в алкоголе или наркотиках или кончали жизнь самоубийством. Творческие люди так ранимы и плохо держат удар… Очень редки исключения: те, кто пережил взлет и падение и смог не просто выжить, но даже стать счастливым. Анна Стэн — исключение.

 

«Анна Стэн займет свое печальное место в любой антологии звезд как актриса, у которой ничего не получилось. Можно сказать, что ей просто не повезло, потому что она была такой же красивой и талантливой, как более успешные актрисы. В истории киностудий всегда были и будут искусственно созданные звезды. На многих из них зрители реагировали так же вяло, как на Анну. Но, к сожалению, ее наставник Сэм Голдвин создал не так уж много фильмов и не мог дать ей достаточно вторых ролей. Он привез ее в Голливуд в 1932 году с тем расчетом, что она затмит Грету Гарбо, и бросил ее после трех фильмов», — писал киновед  Дэвид Шипман в своей монументальной работе « Великие звезды кино — Золотые годы».

Чтобы рассказать об этой далекой, но некогда так ярко сиявшей звезде, необходимо развенчать несколько мифов. Начать хотя бы с главного, по которому будто бы настоящее имя Анны Стэн — Анель Судакевич. Якобы было две Анели Судакевич в немом российском кино, и одна Анель уехала в Германию и там стала кинозвездой. Путаница произошла из-за того, что в западных источниках в качестве псевдонимов Анны Стэн указывались Анель Стенская-Судакевич и Аннушка Стенски-Судакевич, а в ретроспективу фильмов Анны Стэн на Международном кинофестивале в Ля-Рошели в 1999 году попали картины с участием Анель Судакевич.

Дело в том, что Стенская, или Стенски, была девичьей фамилией матери Анны Стэн. Путаницу в значительной степени разрешила киновед Нея Зоркая, писавшая, что «из двух барнетовских актрис (то есть снимавшихся у режиссера Бориса Барнета), из Анны Стэн и из Анели Судакевич. видимо, по сходству инициалов во вполне авторитетных западных словарях слепили одну-единственную». Исследование Зоркой показало, что так же смешались и фильмы. Например, считается будто Анна Стэн играла в «Доме на Трубной» (1928 год, режиссер Борис Барнет), где на самом деле снималась Анель Судакевич. При этом никого почему-то не смутило, что в титрах картин «Земля в плену» (1927 год, режиссер Федор Оцеп) и «Торговцы славой» (1929 год, режиссер Леонид Оболенский) можно найти имена обеих. Итак, Анну Стэн звали Анна Петровна Фесак.

Она родилась в Киеве 3 декабря 1908 года в театральной семье: мать ее, шведка по рождению,  от которой Анна унаследовала светлые волосы и кожу нежно-молочного цвета, была балериной, отец — режиссером-постановщиком. Анну очень рано поставили к «станку», а заодно давали обычное для приличной барышни тех времен образование: немецкий язык, литература, фортепиано. Но балерины из нее не получилось: к пятнадцати годам Анна имела уже вполне впечатляющие округлости и была тяжеловата для порхания над сценой. Зато уроки балета научили ее двигаться с пленительной грацией. К тому же она была так ослепительно, ярко красива и ее типаж настолько соответствовал моде того времени, что актерскую карьеру ей прочили все. Отец ее умер в 1917 году. Мать перестала выходить на сцену. Работала билетной кассиршей, денег не хватало, и совсем молоденькой Анне пришлось зарабатывать на жизнь: сначала официанткой, потом — продавщицей. Она играла в любительском театре, где, согласно утверждению самой Анны, ее увидел Станиславский. Действительно ли Анна Фесак была так талантлива, или на Константина Сергеевича произвела ошеломляющее впечатление ее красота, но протекцию он ей составил. Возможно, это часть мифа, созданного самой актрисой уже в голливудские времена: ведь фамилия Станиславский магически звучит для всего западного киномира, и назвать себя его протеже было разумно и выгодно.

Факты же таковы: в 1926 году Анна переехала в Москву, поселилась в общежитии акционерного общества «Межрабпом-Русь» и принялась сниматься в кино. Первая ее роль была второстепенной: стенографистка в «Мисс Менд». Эту эксцентрическую комедию снимал молодой режиссер Федор Оцеп. Он влюбился в Анну, девушка ответила взаимностью, и год спустя они поженились. Оцеп снимал Анну в своих фильмах всякий раз, когда ему удавалось «заполучить» актрису, ставшую очень востребованной практически после дебюта. В 1927 году Анна сыграла у Бориса Барнета в картине «Девушка с коробкой», которая имела огромный успех у публики: ее фотографии начали продаваться наравне с фотографиями других «красавиц». Далее последовали роли в фильмах «Земля в плену», «Мой сын» и — вершина творчества Анны в Советской России — «Белый орел»: фильм о разгроме забастовки в 1905 году, режиссером которого был выдающийся режиссер эпохи немого кино Яков Протазанов, а партнерами Анны стали великие Василий Качалов и Всеволод Мейерхольд. «Белого орла» взяли в международный прокат, и красота Анны произвела такое впечатление на немецких кинопромышленников, что в 1929 году ее пригласили сниматься в Германию. В те времена существовала советско-германская организация «Межрабпомфильм», возникшая на основе расформированного общества «Межрабпом-Русь». Анна выехала за рубеж, но оставаться там изначально не собиралась. Работать в СССР было и легче, и веселее, в Германии того времени бытовые условия жизни были немногим лучше советских.

зато от актеров требовали работы на износ. Стало чуть легче, когда к Анне присоединился супруг. Именно Федор Оцеп уговорил Анну не возвращаться на родину. Он был человеком дальновидным и чувствовал, что творческой свободе 20-х годов приходит конец. В Германии все тоже было не слишком благополучно, однако Оцеп был уверен, что сделает из Анны звезду, да и сам прославится и разбогатеет. Кстати, именно Оцеп предусмотрительно, еще в СССР, предложил Анне взять европейский псевдоним Стэн. Федор и Анна знали немецкий, так что языковой барьер препятствием стать не мог. Анна говорила с акцентом, но в немецком кино 30-х было немало иностранок. И всем приходилось сниматься в напряженном ритме: актриса вспоминала, что каждый день вставала в пять утра, шла в студию, а возвращалась поздно вечером смертельно усталой. Иногда работали даже в воскресенье.

 

Вот когда Анна познакомилась с Евгением Френке, Оцепу пришлось пожалеть о том, что они оба покинули СССР. Поскольку Френке был кинопродюсером и спонсировал очередную картину Анны, многие считали, будто познакомились они на съемках и это обычный роман актрисы с продюсером. Сам же Евгений рассказывал, что впервые увидел Анну на улице,  спешил, по неловкости едва не сбил ее с ног и очень смутился. Красота незнакомки потрясла, и он вдруг обнаружил фото Анны в журнале, посвященном кино. Узнав, что она актриса, Евгений сделал все возможное, чтобы познакомиться с ней.

Евгений Френке эмигрировал из России после революции, ему удалось заранее перевести часть семейного состояния в швейцарские и французские банки, поэтому он не бедствовал, а занялся тем, что его интересовало: кинопроизводством, хотя по образованию Френке был архитектором. Он рано овдовел, один воспитывал дочь. Когда начался их роман, ему было тридцать шесть, Анне — двадцать три… Френке стал для Анны наставником и опекуном, согласился продюсировать новый фильм Оцепа, чтобы чаще видеть Стэн, снимавшуюся в главной роли. Анна мечтала сыграть Грушеньку из романа Достоевского «Братья Карамазовы». Френке дважды предоставил ей такую возможность: сначала — во французской экранизации, потом — спродюсировав немецкую версию, называвшуюся «Убийца Дмитрий Карамазов». Режиссером немецкого фильма стал опять же Оцеп. И ему пришлось наблюдать, как жена все больше влюбляется в Френке. К концу работы над фильмом Анна переехала к Евгению. С Федором ей удалось разойтись без скандала. Они остались друзьями. Это было ее особое умение: обходиться без драм и сохранять хорошие отношения практически со всеми, с кем ее сводила жизнь.

Анна Стэн была превосходна в роли Грушеньки, хотя, по мнению критиков, ее напарник Фриц Кортнер затмил ее в роли Дмитрия. И все же Стэн считала «Убийцу Дмитрия Карамазова» своим лучшим фильмом. Именно эта картина и эта роль привлекли к Анне внимание знаменитого голливудского продюсера Сэмюэля Голдвина. Он попросил своего европейского представителя провести с Анной пробы. Ей пришлось прочитать две страницы сценария фильма «Нескромный»: эту роль играла блистательная Глория Свенсон. Анна вызубрила текст и отлично прочитала его по памяти. Голдвин посмотрел запись и был очарован. «У нее взгляд робкой лесной пичужки, а кожа нежнее сливок», — отзывался он в прессе о своей протеже.

Положение Анны Стэн в немецком кино было стабильным. Однако гонорары, которые обещал Голдвин, поражали воображение: 1500 долларов в неделю в течение первого года работы и 2000 долларов во второй год. К тому же в Германии набирали силу профашистские настроения. А Евгений Френке и его дочь были евреями… Америка казалась спасительным берегом для всей семьи. И Анна готова была приложить любые усилия, чтобы заслужить обещанную ей голливудскую славу. В1933 году, перед переездом Анны в США, Голдвин велел своему агенту «разогреть» американскую публику, незнакомую с творчеством Анны Стэн. Агент с энтузиазмом взялся за дело, и скоро газеты запестрели статьями о загадочной киевлянке. Кроме того, Голдвин нанял учителя, чтобы Анна как можно быстрее обучилась английскому, ведь она им совершенно не владела. Он утверждал, будто нанял целый штат учителей, но позже актриса разоблачала похвальбу Голдвина: «В то время я совсем не говорила по-английски, и мне наняли учительницу-немку. Удивительно, как я не переняла ее немецкий акцент. А учителей-американцев у меня не было. Мой голос подарил мне Бог, а не мистер Голдвин».

После премьеры «Нана» Голдвин сообщил журналистам: «Только такая женщина могла истолковать роман Золя. Она познала и голод, и холод, и страх смерти. Когда два года тому назад я увидел ее в советских фильмах, то сразу понял, что она принесет на экран искренность и новизну. Мы готовили ее целый год, обучали английскому и актерскому мастерству. Это женщина удивительной судьбы. Во время революции мисс Стэн познала лишения. Днем она разносила суп солдатам, слышала выстрелы и видела, как по улицам волокут кричащих женщин. По ночам она куталась в тряпье вместе с другими московскими бедняками. В те годы Россия страдала за идеал». Правды в этом заявлении не было, но Голдвин пытался таким образом удержать интерес к Анне Стэн. Самой же ей запрещено было давать интервью. Много позже она скажет: «К «Нана» я отношусь как мать к больному ребенку, к маленькому калеке… Первая версия, от которой мы отказались, была не так уж плоха, но недостаточно хороша, чтобы угодить нам с мистером Голдвином. Трудно сказать, что пошло неправильно, потому что неправильно пошло вообще все. Когда я увидела отснятый материал, то была поражена, что плохо сыграла не только я, но и остальные актеры. Даже в самых веселых сценах чувствовалась печаль».

Критики признавали, что в начальных сценах, в роли прачки. Анна была хороша, но затем все пошло насмарку. Возможно, ей и следовало играть обычных женщин. Как объясняла потом сама Анна: «У меня было такое чувство, будто меня загоняют в уже созданный образ, тогда как я ожидала простор для творчества. Раньше он у меня был». Неудача не поставила крест на карьере Анны. Голдвин еще надеялся получить что-то от звезды: он решил экранизировать «Воскресение» Льва Толстого. И позволил Анне дать интервью, в котором она заявила: «Я всегда обожала Толстого. Я отлично знакома с этой историей и героиней, и всегда мечтала ее сыграть. Съемками я довольна, хотя мое мнение не имеет значения. Главное, что о фильме подумают зрители. Но каждая актриса думает, что ее новый фильм будет еще лучше предыдущих». Фильм принес Стэн успех. Журнал «Фотоплей»  выбрал ее лучшей актрисой мартовского выпуска 1934 года, а фильм, названный «Мы снова живы», — лучшим фильмом.

Следующим фильмом Анны стала «Брачная ночь», в котором она сыграла простую польскую девушку Маню Новак, влюбленную в американского писателя Энтони Баррета. Партнером ее стал знаменитый Гэри Купер, режиссером картины — Кинг Видор. Но сценарий был скучным, диалоги — безжизненными, а Куперу со Стэн никак не удавалось их оживить. Наконец у Голдвина закончилось терпение и он раскричался на своих актеров. А гневную тираду закончил так: «Если эта любовная сцена не будет самой лучшей в истории кино, то весь чертов фильм полетит псу под хвост!» Фильм потерпел фиаско, и сотрудничество Голдвина и Стэн на этом закончилось. Стэн о разрыве с Голдвином высказалась сдержанно, с достоинством: «Я восхищаюсь мистером Голдвином. Я уважаю мистера Голдвина. Я желаю ему всех благ. Но подписывать с ним контракты больше не намерена». Правда, Джон Кобал в своем интервью 1965 года рисует другую картину: «Тема Голдвина очень ее задевала. Она отказывалась о нем говорить. Никаких подробностей. Наша беседа, и без того медленная, практически остановилась. Анна ничего не забыла и не простила… Можно сказать, что именно голливудская афера Голдвина разрушила ее блестящую карьеру».

После неудач в Голливуде Стэн на время уехала с мужем в Англию, где снялась в фильме «Одинокая женщина» в роли крестьянки Марии. В Лондоне Анну посетил немецкий агент и пригласил сниматься в Германию. «Я сказала ему: «Вы же отлично знаете, что я замужем за евреем. Так почему вы меня зовете?» «Но вы же не еврейка», — отвечал он. «Ну, откуда ж мне знать», — сказала я. «Может, вы и не знаете, зато мы знаем», — сказал он. «А вы-то откуда знаете? Может, моя бабка на стороне согрешила. С какой стати такие гарантии?» «О, мы знаем совершенно точно», — не сдавался он». Разумеется, предложение Анна отклонила. Если и было в ее жизни что-то надежное и неизменное, то это любовь Евгения. Уже тогда Анна поняла, что семья для нее важнее карьеры. Но все еще пыталась получить дивиденды от своей красоты и актерского таланта.

В 1936 году супруги вернулись в Голливуд, и Анна выступила в своем первом радиоспектакле. Затем в ее карьере наступил трехлетний перерыв. В1939 году Френке решился продюсировать картину «Экспресс изгнания», в котором Анна сыграла иностранку, пытающуюся получить американские гражданство нелегальными способами. В роли Надин Николас она была так убедительна и трогательна, что фильм имел некоторый успех, и в 1940 году студия Twentieth Century Fox предложила ей роль в картине «Мужчина, за которым я замужем». Роль была второстепенной, но весьма интригующей. Анна сыграла пламенную фашистку, убедившую мужа, наполовину немца, наполовину еврея, принять идеологию фашизма. С тех пор главных ролей ей уже не предлагали.

Следует признать, в Голливуде ее любили. У нее было много друзей, и все, кто работал с ней, проникались к Анне симпатией. Она была спокойной и очень милой. Говорили, что она одевается элегантнее, чем кто бы то ни было. Но, увы — все это не могло принести ей актерскую славу, о которой она, конечно же, мечтала. На вопросы журналистов она честно отвечала, что слава, которой ей досталось так мало, значила для нее очень много: «Слава больше, чем деньги или возможность красиво отдыхать. В этом я не одинока, все настоящие актеры думают так. Иногда они могут совершить ошибку, просчитаться, или же их заставляют думать, что самое главное — это зарабатывать деньги… Деньги всего лишь конечный результат. Что же касается славы, то очень приятно, когда люди тобой восхищаются. Но если тобой восхищаются идиоты, то и плевать на них».

В 1942 году Анна получила письмо от первого мужа, Федора Оцепа. Он просил о помощи. В охваченной войной Европе он не находил себе ни места, ни применения режиссерского таланта. Он надеялся на Голливуд, где кино снимали с прежней интенсивностью. Анна задействовала все появившиеся у нее связи, и Оцеп смог приехать в Америку. Анна вообще была на редкость добродушна и сострадательна. Она не участвовала в официальной благотворительности, но то и дело помогала бедствующим русским эмигрантам. Анна считала, что они с Евгением живут очень неплохо и что за счастье надо платить, помогая тем, кому счастья досталось меньше. Зачастую ее обманывали, выманивая деньги якобы на необходимое лечение или на улучшение жизненных условий для ребенка, но Анна не возмущалась. Она считала, что в обмане виноват только обманщик, а доверчивость и простота души это ее достоинства, а не недостатки.

Благодаря хлопотам Анны Оцеп стал режиссером фильма «Три русские девушки», где Стэн играла медсестру, добровольно отправившуюся на фронт  и спасшую жизнь американскому летчику. В 1943 году Стэн  снималась преимущественно  в полуагитационных фильмах, эксплуатируя свое происхождение и акцент: «Четники» —  о югославском сопротивлении, «Они пришли разрушить Америку», где Анна сыграла жену нациста. В 1944 году Анне предложили попробовать себя в театре, она согласилась, играла на Бродвее в пьесе «Черная Саванна» и в мюзикле «Раздельные комнаты». В кино после войны она появлялась лишь в эпизодических ролях. Ее последним фильмом стал «Монахиня и Сержант», снятый в 1962 году: посмотрев эту картину на большом экране, Анна решила, что больше сниматься не будет. Она слишком постарела и подурнела, а хотела остаться в памяти зрителей пусть не звездой, но хотя бы красавицей. И часто повторяла: «С любым талантом нужно быть осторожным. Таланту нужно помочь отыскать правильное время, правильную планету. Тут дело не в деньгах, не в красоте, не в самом таланте, не в успехе. Главное — сочетание всех правильных элементов. А если они не сочетаются, то… Кто-то сдается, кто-то продолжает сражаться».

Рассказывая о постигших ее неудачах, Анна иронизировала над собой, чем удивила журналиста Джона Кобала: «Это был типичный русский смех, означавший «что будет, то будет». Что ж, страдания и разочарования — это лучшая пища для русской души». Сама Анна вряд ли считала, что страдания и разочарования — лучшая пища для души. Просто она была жизнелюбивым, веселым человеком, и ей хватило силы воли не сломаться, найти утешение в семейном счастье и даже открыть в себе другой творческий талант: Анна Стэн занялась живописью. И как это ни удивительно, ее картины пользовались спросом, а персональные выставки проходили как в США, так и в Европе. Анна Стэн и Евгений Френке жили в Нью-Йорке душа в душу и до самой смерти сохранили трепетную любовь и уважение друг к другу.

Френке скончался 10 марта 1984 года, Анна пережила его на девять лет: ее не стало 12 ноября 1993 года. В последние годы к ней зачастили журналисты, о ней вспомнили, все чаще издавали альбомы, где она красовалась среди других выдающихся звезд «Золотого века Голливуда».

«Я ни о чем не сожалею. Я ничем не пожертвовала, когда ушла, — говорила Анна в интервью. — Ведь когда делаешь выбор, то ничем не  жертвуешь. Жертвуешь, только если тебя принуждают, если перестаешь быть собой… И я сделала свой выбор».

Читайте также:

• Улыбка Харламова. Воспоминания в диалогах.
• Михаил Горшенев — смерть и скорбь современных рокеров
• Индра Деви: «Это самое лучшее, что я могла сделать»
• Леонид Гайдай – «Я так живу»
• Каролина Собаньская: история прелестной шпионки

Понравилась статья? Вы можете её распечатать, отправить по почте или поделиться с друзьями в соцсетях:

Комментирование закрыто.